| Forbesman | Дата: Среда, 12.01.2011, 20:26 | Сообщение # 1 |
|
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 14
Статус: Offline
| Имея опыт преподавания студентам филологических специальностей курса «Введение в языкознание» с 1980-го года, на практических занятиях по лексикологии и семасиологии уделяем время на взвешивание вариантов языковых трансляций. Это вызвано необходимостью сохранять некоторый баланс между «ароматом оригинального языка», обеспечением читателей семантически точным и ясным переводом.
1. Уместность форм возвратного залога (reflexive voice)
Строгое следование морфемному составу оригинальных (английских) слов нередко приводит, разумеется, если не к лексико-семантическому переводному эквиваленту, то к грамматическому аналогу в языке перевода. Однако очень часто возникают вопросы о необходимости и возможности перевода грамматических значений, в частности значений возвратного залога. Проблемность данного аспекта заключается между прочим и в том, что еще Б.А. Ильиш обозначил как необходимость дифференциации местоимения, четко обозначающего четкий объект, и такой единицы речи, которая, собственно, и указывает общевозвратный характер действия: «Talking, then, first the problem of the reflexive voice, we will formulate it in the following way. Can the group "verb + self-pronoun" (i.e. myself, himself, ourselves, etc.) be the reflexive voice of a verb, that is, can the self-pronouns ever be auxiliary words serving to derive a voice form of the verb?» [Ильиш 1971: 116].
В следующем библеизме For riches certainly make themselves wings словоформа wings представляет, во-первых, интерес с точки зрения идентификации типа метафорического переноса (функционального с образной транспозицией, что довольно легко устанавливается студентами) и, во-вторых, определенной проблемой выступает перевод словосочетания make themselves, если иметь в виду возвратное грамматическое значение слова themselves. На первый взгляд, проблемы здесь не существует, так как в русском языке фразеологизм вырастают крылья закрепился давно (мы не исключаем, что его языковое происхождение выглядит как «древнееврейский язык > старославянский язык > русский язык»). Однако учебная задача, заключающаяся в предложении осуществить перевод библеизма именно с английского языка, расценивается нами в качестве небесполезного упражнения для студентов, изучающих английский язык. Предложенные нами варианты перевода звучали так: 1. «От богатства, разумеется, вырастают крылья». 2. «От богатства, разумеется, прорезаются крылья». 3. «От богатства, разумеется, рождаются крылья».
Переводческие решения студентов были примечательны тем, что, наряду с напоминанием (с их стороны) о существующем в русском языке кодифицированном фразеологизме, они отметили возможность обновления библейского перевода. Кроме того, достаточно содержательным получился разговор студентов с преподавателем о степени конкретности мышления британцев, то есть в данном аспекте состоялась попытка оценить ментальную конкретность на межъязыковом уровне. Предварительным выводом такого разговора стало, во-первых, признание примерно одинакового уровня конкретности и визуальной образности всех предложенных вариантов перевода, а во-вторых, предположение о решающей роли грамматического строя английского языка, что обусловило возникновение значения возвратности в английском переводе фрагмента Библии. Итогом такого «научно-обучающего коллоквиума» на занятии стал вывод о возможности следующего перевода с английского на русский язык: «От богатства, разумеется, прорезаются крылья». 2. Английский текст как источник компаративных переносов и идентификаций типов данных переносов Само по себе различение компаративных переносов (сравнений, метафор, метаморфоз и иносказаний) и метонимических переносов является значимым условием в процессе обучения квалифицированного языковеда, если иметь в виду лингвистическое образование в лексико-семантической области. Но, кроме этого, студенты филологических специальности обязаны определять переносы и более детально, то есть устанавливать их типы и, по возможности, виды. Мы всегда давали студентам как оригинальный текст, так и его перевод.
Трудность приводимого ниже примера состоит, во-первых, в том, что метафоры и сравнения «поданы» серийно, массированно; при этом все они по сути являются относительными (функционально), если судить по тем отвлеченным, функциональным признакам, которые выступают как общие для пар сравниваемых объектов и состояний. Но при этом, во-вторых, их лексическое оформление обязывает расценить их и как образные. Внутреннее статусное противоречие — семантическая функциональная основа и яркое словесное оформление, вызывающее яркие представление, — определяет сложность типовой идентификации приводимых ниже переносов из трагедии У. Шекспира «Макбет»:
SEYTON: The Queen, my lord, is dead.
MACBETH: She should have died hereafter; there would have been a time for such a word. Tomorrow, and tomorrow, and tomorrow creeps in this petty pace from day to day to the last syllable of recorded time; and all our yesterdays have lighted fools the way to dusty death. Out, out, brief candle! Life's but a walking shadow, a poor player that struts and frets his hour upon the stage and then is heard no more. It is a tale told by an idiot, full of sound and fury, signifying nothing.
СЕЙТОН: Мой государь, скончалась королева.
МАКБЕТ: Ей надлежало бы скончаться позже: уместнее была бы эта весть. Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра» крадутся мелким шагом, день за днем, к последней букве вписанного срока; и все «вчера» безумцам освещали путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок! Жизнь — ускользающая тень; фигляр, который час кривляется на сцене и навсегда смолкает; это — повесть, рассказанная дураком, где много шума и страстей, но смысла нет.
В целом студенты не были готовы правильно определять типы функциональных переносов, следующих один за другим. «Каскадность развертывания» таких однотипных тропов (при всей их образной вариативности или «образной транспозиции», а также логико-сенсорной модуляции — ЛСМ [Усминский 2002: 60-62]) может служить эффективным уроком с точки зрения понимания индивидуального стиля писателя, стиля, который бывает отмечен массированной «подачей».
Третьим проблемным моментом выступает установление статуса таких элементов, как: Tomorrow, and tomorrow, and tomorrow (Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра»), так как попытки студентов сравнить с чем-либо другим не приводят к позитивному результату. В результате обсуждения приходится останавливаться на такой идентификации приведенных слов, как анимизация, то есть одушевление неодушевлённого. Однако именно на этой основе некоторые студенты делали предположение о еще не выявленном языковедами типе метафоры, которая только намечается в шекспировском тексте: возможно, слова «завтра» и «вчера» неявно (использовании) реализованы как метафоры неких мифических личностей. Таким образом, эти наблюдения дают определенные основания говорить об использовании метафоры-намека.
Некоторые студенты обратили внимание на фразу «И все «вчера» безумцам освещали путь к пыльной смерти». По мнению этих студентов, контекст, в котором находится слово «вчера», позволяет говорить о некой лампе, светильнике — вообще об источнике света. Метафора - намек подтверждается функцией, общей для двух объектов.
Ориентация студентов на «семантический режим» перевода с точки зрения качественных сигнификативных особенностей участвующих в переносе слов.
Студенты I-го курса, изучающие английский язык, получили следующее задание:
«При переводе библеизма A soft answer turneth away wrath (Мягкое слово [ответ] вспять обращает гнев) выберите один из лексико-семантических вариантов перевода многозначного слова turneth: «перелицовывает», «обтачивает», «обращает вспять», «гасит», «смягчает», «укрощает». Обоснуйте свой выбор: а) с точки зрения согласования между собой сем ключевых слов фразеологизма; б) какой из них больше подходит для перевода с точки зрения требований высокого книжного стиля?».
Оценки студентов вариантов вероятного перевода можно свести к следующим положениям: 1. Вариант перевода «перелицовывает» многими читателями будет недооценен, так как фактически переводит их восприятие в сферу «кройки и шитья», бытового обслуживания и вообще снимает ореол высокого стиля; при этом, правда, отмечалось, что «нерадикальность» семантики изменения семантически согласуется с мягким словом [ответом]. 2. Вариант перевода «обтачивает» был полностью отвергнут из-за слишком большого семантического расстояния между лексемами «обтачивать» и «гнев» (критерий и понятие «семантического расстояния» был подсказан нами). 3. Варианты «гасит», «смягчает», «укрощает» были признаны примерно равноценными в чисто семантическом плане. 4. В стилистическом аспекте выражение «обращает вспять» было расценено как наиболее правильное с точки зрения высокого стиля.
Нам показалось интересными студенческое предложение о переводе библейского выражения с одновременным использовании- ем двух лексем, являющихся вариантами многозначного английского слова: answer — слово, ответ. Такое предложение потребовало, однако, метроритмического обеспечения и белого стиха. В конце концов студенческая группа (с помощью преподавателя) остановилась на следующем варианте:
Мягкое слово, ответ
Вспять обращают гневливость.
Усиление поэтичности библейского фрагмента не противоречит общему стилистическому облику Библии как великого литературного произведения.
3. Вопрос о русификации
Студентам 4-го курса, изучающим английский язык, были предложены два варианта перевода известных строк их трагедии У. Шекспира «Макбет»:
Fair is foul, and foul is fair. Hover through the fog and filthy air!
Дословный перевод:
Честность — это фальшь, фальшь — это честность. Вверх сквозь туман и гнилостный воздух!
Первый литературный вариант перевода, предложенный студентам: Грань меж Добром и Злом — сотрись! Сквозь пар гнилой помчимся ввысь.
Второй литературный вариант перевода, предложенный студентам: Зло есть Добро, Добро есть Зло. Летим, вскочив на помело!
Обсуждение со студентами двух литературных вариантов дало такие результат: 1. В первом литературном варианте («Грань меж Добром...») вторая строка по точности перевода выглядит убедительно. 2. В первом литературном варианте первая строка привлекает высоким качеством литературной обработки из-за двойного метафорического начала «грань. сотрись», хотя не совсем точна в чисто семантическом плане. 3. Во втором варианте литературного перевода семантически очень точна первая строка, но вторая строка вызывает большие сомнения именно из-за оборота «вскочив на помело».
С точки зрения германской мифологии, данный оборот является ярким примером русизма. В древней германском и древней кельтской мифологии хтонические (земные) женские персонажи были, прежде всего, крылатыми. Ведьма с помелом — образ славянских мифологических пластов. Поэтому все студенты не согласились с таким переводом.
В противопоставление этому мнению мы напомнили, что мифология у всех народов предшествовала фольклору, в котором уже прослеживаются трансформации обликов архетипических персонажей. Такой трансформизм затрагивает даже гендерные аспекты мифов.
Вторым контраргументом может быть фактор адаптивности к русским мифологическим или фольклорным схемам. Причиной такого перевода фигурируют и реалии русского сказочного сознания.
Подводя итог изложенному выше, можно уверенно сказать об эффективности обсуждений переводческих вариантов и оценок этих вариантов. Такие обсуждения позволяют рассматривать и чисто лингвистические, и экстралингвистические причины, влияющие на выбор версии перевода. Студенты начинают гораздо лучше понимать многофакторность как самой языковой системы, так и переводческого процесса. Другими словами, лингвистическое мировоззрение студентов может эффективно обогащаться тем, что называется синергетическое понимание проблемы.
Литература
1. Ильиш Б.А. Строй современного английского языка. Л., 1971.
2. Усминский О.И. Лингвистический анализ художественных текстов: Образность и типология текстовых единиц. Сургут, 2002. Автор: О.И. Усминский (Сургут)
|
| |
| |
