Главная » Статьи » Русский язык

Массовая литература в контексте формирования языковой личности современного студента

Одной из приоритетных задач современного вузовского образования является задача подготовить специалиста, способного в современных условиях выполнять возложенные на него функции управления, организации производства, установления продуктивных связей со всеми вступающими в коммуникацию общественными силами, что невозможно осуществить в том случае, если соответствующий специалист не является сформированной языковой личностью.

Системное управление языковым развитием студентов высших учебных заведений актуализируется многочисленными негативными процессами, сопровождающими развитие молодого поколения: снижением уровня гуманитарной, и в том числе языковой подготовки выпускников средних учебных заведений, постепенным ослаблением речевой культуры общества и мотивации к формированию языковой компетентности, что в значительной мере определяется агрессивным воздействием на человека, чье становление происходит в информационной среде, со стороны средств массовой информации, не только не способствующих повышению статуса русского языка, но нередко ориентирующих молодого человека, живущего в этом информационном пространстве, на неуважение к отечественной словесности, уродование и унижение Слова.

Такое положение вызвало достаточно серьезное внимание к русскому языку со стороны государства: создана Межведомственная комиссия по русскому языку, принят Федеральный закон РФ «О государственном языке Российской Федерации», внесены специальные параграфы, касающиеся использования русского языка в различных сферах жизни, например в рекламе (закон «О рекламе»).

Широкое обсуждение закона о русском языке как государственном, особенно постановления об утверждении списка нормативных словарей, подготовка новой редакции продолжает оставаться одним из активных процессов общественной жизни, что отражается в многочисленных дискуссиях на страницах печати, в общественных организациях, в государственных структурах, в тематике научных конференций.

С усилением общественного внимания к состоянию русского языка активизируется поиск форм воздействия на языковое сознание молодого поколения, способствующих преодолению указанных негативных тенденций. Поскольку условия, в которых сегодня происходит становление и развитие языковых компетенций, кардинально иные, чем на предыдущих этапах, возникает потребность в пересмотре применявшихся ранее механизмов формирования языковой личности.

Использование в такой работе текстов современной массовой литературы актуально ввиду исторически сложившейся литературоцентричности нашей культуры и сформированного в сознании нации восприятия писателя как носителя и творца эталонной русской речи (не случайно этапы развития русского литературного языка связаны в первую очередь с писательскими именами). Естественно предположить, что данное представление распространяется и на современную словесность. В то же время массовую литературу, ориентированную на массовую аудиторию, характеризуют такие признаки, которые вступают в явное противоречие с вышесказанным. Даже неискушенному в глубоком лингвистическом анализе читателю бросается в глаза главная отличительная особенность этих текстов — насыщенность речевыми субстандартами, оформляемыми с помощью примитивных языковых схем, порожденных агрессивной разговорной средой. Можно пройти мимо таких «творений». Но оправдано ли пренебрежительное отношение к ним? Рекламная «раскрутка» этих сочинений, психологический прессинг Интернета, витрин книжных магазинов, ярлыки «гениальности», «бестсел- лерности», «гламурности», кричащие обложки, ценовая доступность, объемные тиражи — эта агрессивная атака достигает весьма продуктивных результатов в плане влияния на сознание молодого поколения, в том числе и на его языковую составляющую. Следовательно, игнорировать роль текстов массовой литературы в формировании негативной речевой среды неразумно, а вот использование таких текстов в становлении активного языкового сознания студентов может стать одним из действенных приемов противодействия насаждаемому ими отрицательному речевому образцу.

Ориентируя свою работу в таком направлении, преподаватель должен быть готов к тому, что его «противник» обладает достаточно большим арсеналом защитных средств, среди которых первично, пожалуй, следующее: проявляющиеся в массовых сочинениях черты необходимо признать типичными особенностями современного этапа развития языка литературы, использованные в этих художественных текстах средства способствуют выражению авторского «я», подчинены художественной задаче, определены содержанием, особенностью мировосприятия автора, чем и определяется отбор языкового материала.

С этим трудно не согласиться: такой подход является ведущим при определении художественной индивидуальности любого сочи нения. Приняв такое положение за аксиому, не будем все же рассматривать его в качестве догмы относительно предмета нашего исследования и предложим психологически оправданную в силу студенческого возраста тактику пересмотра традиционной точки зрения в связи с открывшимися новыми обстоятельствами.

Начнем с анализа такого распространенного воззрения: свободное использование в текстах массовой литературы ненормативных вариантов, просторечия, социальных диалектов, американизмов расширяет языковое поле литературного языка, исключает языковое табу, отражает свободу выбора, бросает вызов закоснелой нравственности, что невозможно было представить себе в любой из предыдущих периодов развития отечественной литературы.

Данная точка зрения не выдерживает никакой критики хотя бы уже по той причине, что исторически так сложилось: русские писатели, разрабатывая живые пласты русской речи, освобождали язык от условностей и ограничений, чем способствовали расширению художественного пространства своих произведений, а вслед за этим и языковой картины мира. Переворот, совершенный Пушкиным, был гениален потому уже, что в результате его русский литературный язык получил удивительную свободу, ушел от строгой регламентации, расширил свой активный арсенал «простым» словом и одновременно получил защиту от вседозволенности, анархии, пренебрежения к духу русской речи. Это и способствовало тому удивительному прорыву, который осуществил наш язык за достаточно короткое время.

Именно идея расширения языкового пространства лежала в основе этого переворота, который блестяще продолжили последователи Пушкина. Иллюстрацией данной мысли может стать язык Гоголя, на котором в наибольшей степени сказалось влияние пушкинских идей и опыта. В начале ХХ в. в этом направлении шел Маяковский, очень деликатно включая язык масс в свой художественный мир, в 60-70-е гг. ХХ в. — писатели-деревенщики, в произведениях которых через органичное слияние литературного языка, просторечий и говоров воссоздавалась стихия народной речи.

А вот современные массовые «писатели» избрали прямо противоположный путь: они не расширяют, а сужают языковое пространство, ограничивая его путем исключения тех языковых параметров, которые всегда и отличали художественный текст. Политика, которая реализуется в рамках данного подхода, уже получила четкое наименование — политика языкового нигилизма.

Русское литературное пространство засорено сегодня немыслимым числом откровенных подделок под литературу — пестрым «лубком», рассчитанным на невзыскательный читательский вкус. Особенно это проявляется в «творениях» постоянно множащегося корпуса представительниц «женской» литературы. Что явилось первоосновой такой характеристики — «женская проза»? Столь модные сегодня гендерные основания? Тогда должно появиться и определение «мужская» проза. Обращенность к женской аудитории? Невысокие требования? Второсортность? Тематические ниши, заполненные авторами женского пола? Жанровые предпочтения?

К непосредственной работе над такими текстами может быть подключен любой, в зависимости от читательских предпочтений учащихся, материал. Остановимся, к примеру, на сборнике рассказов «Самые лучшие детективные истории» издательства «Эксмо» (М., 2008), в аннотации к которому авторы входящих в книгу сочинений названы «мастерами жанра» и «молодыми талантливыми» писателями, и проанализируем некоторые из входящих в него текстов.

Открывает сборник рассказ «Винтаж» Марии Брикер. «Писательница» (в кавычках, конечно) позиционируется в Интернете и в некоторых печатных изданиях как одна из наиболее удачных и состоявшихся творческих личностей. В то же время даже неглубокий анализ как содержания, так и формы его выражения дает понять, что основным отличительным свойством потока ее речи становится смешение разнородных элементов — грубо-просторечной, жаргонной лексики и стандартных деловых оборотов, часто клишированных, а также речевых штампов. Причем грубо-просторечное слово и жаргонные выражения явно доминируют. О чем могут сказать такие смешения? Когда мы читаем Гоголя, мы видим, что смешение становится одной из характерных особенностей сатирической манеры, избранной для того, чтобы охарактеризовать неразвитое сознание действующих в его произведениях персонажей. В сочинениях Брикер они свидетельствуют о неразвитости сознания пишущего.

«Ребров почесал нос и страдальчески вздохнул. Вместо того чтобы сейчас провожать старый год, он вынужден расследовать насильственную смерть жены крупного бизнесмена, популярной актрисы и светской львицы Маргариты Андреяновой. Какого рожна, спрашивается, служительницу Мельпомены грохнули в канун Нового года? Ребров был несчастен и зол на весь мир. Зол был не только он один.

— Раскольников, етить твою налево! — выругался судмедэксперт Козлов. — Надо же было ей так голову топором размозжить. Такую красоту изуродовал! Зачем? Раз уж приспичило ее прибить, мог бы решить дело иным способом. Ножом, например, в сердце или канделябром по макушке. В прихожей отличные канделябры. Раз — и все дела. Нет же — топором по лбу. Представляешь, а до меня только сейчас дошло, почему Достоевский дал своему герою такую фамилию. Она же говорящая, Ребров! — Судмедэксперт оторвался от осмотра трупа и вперил взор в следователя, ожидая не то опровержения своего предположения, не то похвалы за это удивительное наблюдение».

Идущие следом реплики данных персонажей по всем параметрам диссонируют с только что произнесенными словами. Характер ситуации не меняется, состояние героев уже выше определено, однако и Ребров, и Козлов вдруг начинают говорить совершенно по-другому: на смену небольшим репликам приходят развернутые монологи. Причем просторечные обороты («Снегурка», «Как ошпаренный», «вдарил по газам», «озверел», «прибил», «свалил» — в значении «убежал», «слинял», «звякну» и пр.) переплетены с конструкциями типично письменной речи: «Характер повреждений на теле жертвы тоже подтверждает эту версию: убийца действовал в состоянии крайнего психического возбуждения». Последние слова принадлежат медэксперту. Все, что сказано было им выше, не предполагало способности произнести столь сложную тираду. Это не говоря уже о том, что ни психологически, ни ситуативно, ни лингвистически такая фраза не оправдана.

Совершая беглый экскурс по рассказу, мы сложим в копилку «индивидуальности» (опять в кавычках) пишущей еще немало «находок», не только в характеристике служителей закона, но и в речи всех других категорий изображенных отечественных граждан. «Идиотка», «дебил», «наркоша», «девка», «идиот», «отвали», «поднимай свой зад с лавки и вали», «малолетка», «сопли развесила», «рехнулась», «заметано», «поздно пить боржоми», «пошел вон», «клево», «отпадный прикид», «убирайся в Гвололупу свою сраную», «скотина», «скотина поганая», «соскочить с крючка», «глаза разуй», «оттаранить» и много прочего.

Такие же стилистические изыски проявятся и в других рассказах сборника, например, в «Ключе от денег» Д. Донцовой, в рассказе А. Даниловой «Возвращайся и ничего не бойся». Последний рассказ к тому же представляет собой готовое упражнение для редактирования, поскольку ни одна страница этого текста не обходится без стилистических ошибок, не говоря уже о логических несоответствиях (и это в детективном рассказе!).

«Полированный офранцуженный ноготь свояченицы явно превышал размер его месячного жалования»; «позитивного ничего не светило», «фамилию его, как равно теперь и своей свояченицы», «две подвыпившие мадам», «зазывал в свое праздничное и веселое настроение», «не знал французского в отличие от своей жены, активно изучающей язык», «она убиралась ранним утром», «кивнула так легко головой», «отравлена ядом, последствия которого смахивают на признаки сердечного приступа» и т.д и т.п.

Данные и аналогичные примеры помогают убедиться в том, что ни идейного замысла, ни идейно-композиционного центра сочинения — образа автора, которые определяют характер языкового материала, в данных сочинениях нет. Поэтому выбор средств выражения носит хаотичный характер, не обусловлен ни тем, о чем в данном случае идет речь, ни тем, кому принадлежит слово в конкретный момент — рассказчику или персонажу, не проявляется в нем и индивидуальность пишущего (особенно это заметно при сопоставлении текстов, написанных разными авторами). Предполагать, что данная манера и является отличительным свойством текста такого рода, конечно, можно, но только если признать, что поиском смысла озадачен кто угодно, но только не создатель этого самого текста.

Таким образом, не может идти речи о мотивированности привлекаемых в текст языковых средств, тем более о мотивированности эстетической. Трансформация узуального употребления слова не предусмотрена; смешение разнородных элементов случайно, связано исключительно с низкой речевой культурой пишущего; использование ненормированных или малораспространенных речевых явлений, которое можно было бы оценить как экспрессивное средство, ограничено бытующими в речи примитивными жаргонными выражениями; о тропах и фигурах речи авторы данных тестов понятия не имеют; набор синтаксических средств примитивен.

Отсутствует такой немаловажный для художника слова параметр, как чувство языка. Это проявляется в том числе в искусственности создаваемых диалогов, в совершенно случайном чередовании речевых оборотов, в неоправданном соседстве элементарных выражений и развернутых монологов. Причем во многих случаях автор явно не способен разбить длинную речь персонажа какими-либо ремарками, не говоря уж об использовании такой фигуры, как несобственно-прямая речь.

Исследование языка подобных текстов позволяет студентам сделать выводы не только лингвистического, но и нравственного характера. В языке отражается дух народа, его нравственные приоритеты, его столетиями формировавшаяся мудрость и сила. Традиционно русская литература являлась носителем концептов «душа», «духовность», «нравственность», «смысл жизни», «совесть», «любовь», вырабатывала устойчивые представления о добре и зле, о чести, благородстве, достоинстве, милосердии, уважении и других нравственных категориях, формировала личную ответственность за совершенный поступок и давала установку на совершение действия в соответствии с нравственными законами и принципами. Причем воздействие такого характера осуществлялось в силу специфики литературы как вида искусства вербальными средствами. Какие же установки может сформировать в сознании современного человека литература массовая? Студенты делают соответствующие выводы исходя из полученных языковых характеристик проанализированных текстов и формулируют оценку степени наносимого данными текстами вреда.

Составить более объективную характеристику данному явлению можно, подключив к работе произведения таких современных авторов, которые занимают явно противоположную литературную позицию. Например, повести и рассказы Виктории Токаревой.

В отличие от вышеназванных авторов, В. Токарева проявляет редкую деликатность при отборе лексических средств, диалоги ее героев отличаются стройностью, лаконичностью, психологической достоверностью, произведения наполнены тонким, теплым юмором, ироничностью, добротой, ненавязчивостью, открытостью, имеют идеальное композиционное решение. Да, ее язык нередко характеризуется сценарной скупостью, но достигается это качество тщательным отбором слова, точно и емко отражающего и характер героев, и складывающуюся ситуацию, и авторский взгляд на происходящее, и сам мир, быстротекущий, не позволяющий ни развернутых описаний, ни второпях брошенной, необдуманной фразы, тем более оскорбляющей человеческое достоинство неуважением, небрежностью, хамством, скабрезностью.

Сопоставление таких диаметрально противоположных позиций в отношении к русскому слову и читателю, носителю этого слова, позволяет наглядно увидеть, что примитивный, насыщенный инвективами, грубый, убогий, бесцветный язык текстов массовой литературы прежде всего отражает неразвитое, примитивное сознание авторов этих текстов, их невежественность, а также не только неуважение к русской культуре, важнейшей составляющей которой является язык, но и прямое унижение читателя, в итоге оборачивающееся явной манипуляцией его сознанием, в котором закрепляются дурной языковой вкус, равнодушие к сквернословию и искажению языка, а также дискредитированный образ интеллигенции.

Последовательное и систематическое проведение лингвистического анализа текстов массовой литературы с точки зрения отражающейся в них агрессивной речевой практики и других языковых процессов, характерных для современной речевой ситуации, оценка этих явлений становятся в условиях обучения средствами формирования активного сознания языковой личности, выработки конструктивной позиции в отношении выявленных тенденций, формируют языковой вкус и осознанный подход к языковой самореализации, способствуют активному становлению сознательной языковой личности.

 Автор: М.А. Бондаренко (Москва)

Категория: Русский язык | Добавил: Forbesman (24.12.2010)
Просмотров: 1539 | Теги: языковой, массовой, языкового, язык, слова, языка речи, литературы, средств, языковых, текстов | Рейтинг: 0.0/0